Метафора и метафоризация

Метафора и метафоризация.

Метафора в современной языковой картине мира

В последние десятилетия метафора все чаще стала рассматриваться не как художественный прием или троп, а как средство номинации, как вербализованный способ мышления и способ создания языковой картины мира (Н.Д. Арутюнова). Как подчеркивает один из создателей теории концептуальной метафоры Дж. Лакофф, "метафоричность – это не достоинство и не недостаток мышления; это просто неизбежность. При использовании метафор лучше воспринимаются абстрактные понятия и чрезвычайно сложные ситуации" (Дж. Лакофф). Исследование процесса метафоризации в когнитивном и лингвокультурологическом аспекте, актуальное в современной лингвистике, неизбежно приводит к необходимости изучения той роли, которую играет метафора в формировании и функционировании языковой картины мира того или иного этноса.

Языковая картина мира – "это зафиксированная в языке и специфичная для данного коллектива схема восприятия действительности" (Е.С. Яковлева). Традиционно в лингвистике языковая картина мира, с одной стороны, противопоставляется научной, или концептуальной, картине мира, а с другой,– связывается с ней (Г.А. Брутян, Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров, Е.С. Кубрякова, Б.А. Серебренников, В.Н. Телия). Концептуальная картина мира представляет собой универсальное знание, формируемое на основе физического, чувственного и, что немаловажно, культурного опыта человека. Язык вербализует знание о национальной концептуальной картине мира, хранит ее, пополняет и передает из поколения в поколение. С одной стороны, в языке находят отражение те черты внеязыковой действительности, которые представляются релевантными для носителей языка; с другой стороны, носитель языка начинает видеть мир под углом зрения, подсказанным его родным языком, и сживается с концептуализацией мира, характерной для соответствующей культуры (А.Д. Шмелев).

Антропоцентрический подход к языку в целом и к метафоре в частности, разрабатываемый современной лингвистикой и используемый в данной работе, позволяет рассматривать метафору как одну из форм фиксации национально-культурного наследия народа, а следовательно, одно из средств создания языковой картины мира.

Отмечая ассоциативность метафоры, исследователи признают сложность этого языкового феномена и сходятся во мнении, что семантическая двуплановость – это основная лексико-семантическая характеристика метафоры (Н.Д. Арутюнова, В.Н. Телия, Г.Н. Скляревская, Ю.Д. Апресян, Л.В. Балашова, А.А. Зализняк, Б.Л. Иомдин, В.П. Москвин). Практически общепризнанным становится взгляд на метафору как на компонент человеческого познания (Э. МакКормак, Е.В. Падучева). Исследователи подчеркивают, что, с этой точки зрения, метафора вездесуща и проявляется "не только в языке, но и в мышлении и действии. Наша обыденная понятийная система, в рамках которой мы мыслим и действуем, метафорична по самой своей сути" (G. Lakoff, M. Johnson). Таким образом, можно предположить, что метафоры-неологизмы наиболее полно отражают специфику концептуализации современного мира, отраженного в языковых картинах мира конкретных этносов.

Следует, однако, отметить, что в современной лингвистике нет однозначного мнения о природе и критериях выделения неологизмов. Общепризнанным является указание на экстралингвистические и внутрисистемные причины появления новых слов и новых ЛСВ. Большинство ученых придерживаются мнения, что основополагающим признаком неологизма является "обозначение нового" (Н.З. Котелова, Н.С. Никитченко, В.И. Заботкина, А.А. Брагина, Н.М. Шанский, E. Knowles, J. Elliott, J. Ayto). При определении неологизма, наряду с "обозначением нового", широко используется признак "новизны и свежести".

Временные рамки отнесения единицы к неологизмам с момента вхождения слова в язык колеблются от нескольких лет до нескольких десятилетий. Вопрос о восприятии носителями языка лексической единицы как "новой" и "свежей" также является дискуссионным, поскольку разные социальные и профессиональные группы могут неоднозначно оценивать ее статус (ср. восприятие многих экономических, компьютерных терминов экономистами, профессиональными пользователями компьютеров и представителями других слоев населения).

Поскольку в данной работе новые единицы рассматриваются в лексико-семантическом и лингвокультурологическом аспектах, то признак "свежести и новизны" восприятия не играет существенной роли и не учитывается при анализе материала. Под метафорами-неологизмами мы понимаем новые ЛСВ, а также сложные слова и словосочетания, образованные путем метафорического переосмысления отдельных компонентов или слов / словосочетаний, зафиксированные в языке за последние 20-25 лет. Данные единицы представлены либо в словарях неологизмов, либо в устных и письменных текстах – не менее 5 употреблений разными авторами.

Понятие и виды метафор в английском языке

Метафора (от греч. metaphora-перенесение) – это слово или выражение, употребляемое в непрямом, переносном значении и основанное на сходстве, сравнении, аналогии. Метафора употребляется для номинации характеристики предмета или явления какого-либо класса с помощью значения, свойственного другому классу предметов или явлений. Эта семантическая двойственность является основным свойством метафоры и означает, что в порождении "нового смысла", т.е. в метафоризации значения, участвуют четыре компонента: основной и вспомогательный субъекты, а также свойства каждого из них (рис. 1). В. В. Виноградов писал о семантической двойствен ности метафоры: "В метафоре нет никакого оттенка мысли о превращении предмета. Наоборот, "двуплановость", сознание лишь словесного приравнивания одного предмета другому – резко отличному – неотъемлемая принадлежность метафоры"

Рис. 1 Упрощенная схема метафоризации значения

С точки зрения лексикологии к метафоризации значения способен очень большой класс слов – имена предметов, обозначения признаков, многие типы предикатов. Причем метафоризация может происходить как в пределах одного класса слов, так и сопровождаться "синтаксическим сдвигом", например, переходом из именной позиции в предикатную или от описания признака предмета – к его номинации. Значения таких слов непременно обладают некоторой "расплывчатостью", причем, как отмечает Н.Д. Арутюнова, "Чем диффузнее и дискриптивнее значение слова, тем легче оно метафоризуется". Таким образом, новые метафоры возникают за счет постоянно изменяющихся семантических и синтаксических границ классов слов, когда одни объекты "дают в долг" другим объектам свои наименования.

Для создания эффективной стратегии обучения следует выбрать определенный подход к трактовке метафоры. Самой продуктивной с этой точки зрения нам представляется понятие метафоры, введенное еще Аристотелем, когда она рассматривается как "сокращенное образное сравнение", действующее применительно к классу объектов, а не к отдельным представителям этого класса. Причем основанием для употребления слова в переносном значении является некоторое постоянное (инвариантное), но достаточно широкое, "объемное" свойство объекта. Если при описании общего значения слова делается указание на совокупность, перечень, ряд признаков, то в инвариантном значении определяется его значение лишь относительно других вариантов, что по сути является более важным: "... при определении инварианта достаточно "очертить круг" и не указывать, что внутри него... Нет такой метафоры, как бы смела она ни была, которая не была бы понятна, если только не нарушается связь с инвариантом значения" Итак, первый обязательный элемент стратегии при изучении метафоры – выделение инвариантного свойства объекта, или инварианта значения.

Вторым важным аспектом в трактовке метафоры является предложенная Н.Д. Арутюновой точка зрения на метафору, появившаяся в результате обсуждения семантических типов отклонений от нормы. При данном подходе метафора рассматривается как "интерпретируемая аномалия", своего рода семантическая неправильность, возникающая "в результате намеренного нарушения закономерностей смыслового соединения слов". Очевидно, что развитие данного положения выводит нас в экстралингвистическую область, где для понимания природы метафоры становится необходимым учитывать отражение специфики национально-культурных реалий – "жизненного опыта " народа – в языке. Это будет вторым обязательным элементом стратегии при изучении метафоры.

Используя метафору, человек не столько стремится к украшению своей речи, сколько решает сиюминутную чисто прагматическую задачу – максимально донести до собеседника смысл своего высказывания. Однако бывают случаи, когда метафора не только не способствует пониманию, а напротив, усложняет его. Поэтому здесь важно соблюдать чувство меры, ибо языковое творчество, проявляемое на уровне ассоциаций, рискует оказаться либо чересчур субъективным, либо излишне "ярким". Л. Блумфилд, говоря о востребованности прямых и метафорических значений слова при коммуникации, отмечает, что метафоры, занимая периферийную область в наборе вариантов значений слова, могут уступать прямому, центральному, значению в этом процессе: Центральное значение имеет преимущество в том смысле, что мы всегда понимаем ту или иную форму (то есть реагируем на нее) в ее центральном значении до тех пор, пока что-либо в практической ситуации не заставит нас обратиться к поискам переносного значения.

Следовательно, соблюдение норм и стереотипов, свойственных языковой культуре данного народа, является непременным условием успешности как процесса метафоризации значения, так и самого процесса коммуникации. С этих позиций при освоении метафор важную роль играет опора на родной язык обучаемых, вернее, на их языковой опыт. Что касается русского языка, то русские и английские метафоры во многом сходны как по семантике, так и по способам употребления 1): холодный взгляд – icy look, бурные чувства – stormy feelings и т.п. Поэтому в процессе обучения не приходится затрачивать много усилий, чтобы добиться перелома в сознании учащихся и мотивировать необходимость использования метафор в речи (как, например, это приходится делать при изучении артиклей или фразовых глаголов). Более сложная задача – научить правильному их употреблению в многообразных ситуациях общения.

Метафора простая. Метафора, построенная на сближении предметов или явлений по одному какому-либо общему у них признаку. Нос корабля, ножка стола, заря.жизни, говор волн, град пуль, закат пылает, льется речь.

Метафора развёрнутая. Метафора, построенная на различных ассоциациях по сходству. Вот охватывает ветер стаи волн объятъем крепким и бросает их с размаха в дикой злобе на утесы, разби-ваяв пыль и брызги изумрудные громады (Горький). Метафора лексическая (мёртвая, окаменевшая, стёртая). Слово, в котором первоначальный метафорический перенос уже не воспринимается. Стальное перо, стрелка часов, дверная ручка, лист бумаги.

Функции метафоры в языке

Возможность развития в слове переносных значений создает мощный противовес образованию бесконечного числа новых слов. "Метафора выручает словотворчество: без метафоры словотворчество было бы обречено на непрерывное производство все новых и новых слов и отяготило бы человеческую память неимоверным грузом ".

Метафорические названия обогащают жизнь, создают своеобразную эстетику быта. Так, каждый день масленицы имел свое имя: встреча, заигрыш, лакомка, широкий четверг, тещины вечера, золовкины посиделки, прощеное воскресенье.

Знание метафорических обозначений обостряет слух, укрепляет внимание. Так, специалисты различают следующие разновидности птичьего пения: пульканье, клыканье, дробь, раскат, пленканье.

В институте географии проанализировали географические термины н пришли к выводу, что многие из них – чистая метафора: "руководящий валун", "кающиеся грешники", "ванна выпахивания", "жандармы", "террасы", "монахи", "спина кабана", "ступени", "климатический сценарий".

Номинативная функция метафоры столь естественна, столь характерна для самой метафоры, так отвечает ее природе, что в условиях метафорической номинации образность сохраняется труднее всего. Кладбищем метафор величал язык Жан Поль Рихтер. Действительно, обычные слова вокруг нас не что иное, как погасшие вулканы, притихшие, свернувшиеся, спящие метафоры: окно – око дома, сугроб– то, что прячет, погребает под снегом. Метафорическая номинация предмета приводит к быстрому угасанию образа, это подчеркивает Н. Д. Арутюнова, когда пишет об идентифицирующих метафорах типа носик чайника, ушко иголки.

Номинативные свойства метафор просвечивают не только в пределах конкретного языка, но и на межъязыковом уровне. Образ может возникать при дословном переводе заимствованного слова и, наоборот, при переводе слов родного языка на другие языки.

Автор (auctor или augeo – "увеличиваю") – это "тот, кто приумножает какую-либо вещь, т. е. сообщает ей движение, силу, крепость, опору и устойчивость" (из старого латинского словаря). "Иногда очень полезно бывает узнать первоначальный смысл слов, обозначающих ныне общеупотребительные избитости.

В процессах метафорической номинации многое зависит от национальных традиций, скажем, в такой области, как культура имени. Даруя ребенку имя, в Средней Азии традиционно используют метафорику: Айжан – "веселая луна", Алтынай – "золотая луна", Гульбахор – "весенний цветок". Имя-метафора встречается и в других языках.

Первой особенностью информации, передаваемой посредством метафор, является целостность, панорамность образа. Панорамность опирается на зрительную природу образа, заставляет по-новому взглянуть на гностическую сущность конкретной лексики, конкретных слов, которые становятся основой, сырьем, фундаментом любой метафоры. Чтобы метафора состоялась, зародилась, сработала, у человека должен быть щедрый запас слов-обозначений.

"Для нас существует только то, что имеет имя. Неназванные предметы как бы прячутся от нашего сознания", – писал Геннадии Гор в понести "Чилиры". "Имя или слово является указателем для внимания и толчком к образованию новых представлении".

Гносеологическая связь "количество слов – качество мышления" не вызывает сомнений ни у лингвистов, ни у психологов, ни у писателей. Недостаток конкретных впечатлений оборачивается ущербностью процессов предпонимания, бедностью "объект-гипотез".

Вторым уникальным свойством метафорической информации является подключение огромной массы неосознаваемого к психическому отражению. Известно, что на бессознательном уровне за единицу времени перерабатывается в 10 млн. раз больше информации, чем на сознательном, и резкое расширение диапазона сознательных процессов за счет бессознательных привело бы человеческий организм к энергетическому банкротству.

Говоря об особенностях метафорической информации, мы не можем не соотнести сказанное с оценкой "фактора лени". Не только в лингвистике, но и в других науках лень издавна рассматривается как причина происходящих и непроисходящих событий. Эйлер и Мопертюи выяснили математическую суть "принципа природной лени". Мопертюи писал: "Природа – лентяйка; она движет тела так, чтобы совершать при этом наименьшее действие". Е. Д. Поливанов в статье "Где лежат причины языковой эволюции?" подчеркивал: "И вот если попытаться одним словом дать ответ относительно того, что является общим во всех этих тенденциях разнообразных (и без конца – в самых различных языках – повторяющихся) "типичных" процессов, то лаконический ответ этот – о первопричине языковых изменений – будет состоять из одного, но вполне неожиданного для нас на первый взгляд слова: "лень". Наш материал опровергает концепцию лени. Как было уже подчеркнуто, и номинативная, и информативная, и все другие функции слова могут быть реализованы, задействованы без метафор, посредством прямых значений. Но такой экономии усилий не наблюдается, наоборот, наблюдается тяга к метафоре, к этому сложному, красивому явлению языка, предполагающему панорамный образ, подключающему каналы бессознательного, требующему рождения других, параллельных образов, и, как мы убедимся далее, во всем ансамбле функций говорящие будут отдавать предпочтение метафорике, каких бы усилий это ни стоило, а кроме усилий здесь есть еще опасность банальности, избитости образа. Мы можем изо дня в день повторять слово в прямом значении, не вызывая ничьих нареканий, но повторить метафору-оценку, только что сказанную, подчас просто невозможно. Метафора – слияние ученичества и творчества, долга и дара.

Метафора способствует лучшему запоминанию информации. Действительно, стоит назвать грибы природными пылесосами, и мы надолго запомним, что именно грибы лучше всего всасывают токсины из почвы. Строение цветка герани легко запоминается после предваряющей метафоры:

В чистом виде мнемоническая функция, как, впрочем, и другие, встречается редко. Она сочетается с объяснительной функцией в научно-популярной литературе, с жанрообразующей функцией в народных загадках, пословицах, в литературных афоризмах, с эвристической функцией в философских концепциях, научных теориях, гипотезах<…>.

Текстообразующими свойствами метафоры называется ее способность быть мотивированной, развернутой, т. е. объясненной и продолженной. Как происходит рождение текста посредством метафорического зачина – видно на примере.

Эффект текстообразования – это следствие таких особенностей метафорической информации, как панорамность образа, большая доля бессознательного в его структуре, плюрализм образных отражений.

Текстопорождающие свойства метафоры хорошо прослеживаются в лирических стихотворениях. Так, известное стихотворение В. А. Жуковского строится на развертывании и объяснении начального образа.

Знать, солнышко утомлено:

За горы прячется оно;

Луч погашает за лучом

И, алым тонким облачком,

Задернув лик усталый свой,

Уйти готово на покой.

Пора ему и отдохнуть…

Образными и очень добрыми словами поэт далее объясняет, какую работу проделало солнышко, но вот парадокс, типичный для любою высокохудожественного произведения: текст не столько доказывает, сколько опровергает заданную мысль, и у читателя рождается не жалость, не сочувствие уставшему труженику-солнцу, а восхищение жизнью, благоговение перед солнечным светом, радость бытия, "И вишням дай румяный цвет", "А тех на гнездышке согрей", "Не позабудь горячий снег Рассыпать на зеленый сад", "Зерну скорлупку расколи И молодую из земли былинку выведи на свет".

Метафора порождает текст, но в этом тексте может быть столько же творчества, сколько в самой метафоре.

Многие метафоры лирических стихотворений не нуждаются в шлейфе объяснений. Придавая изложению эффект объемности, эти метафоры выступают как сигналы другого пласта, другого класса знаний, т. е. обладают свойствами не реального, а потенциального тскстообразования.

Существует жанр, в котором с особенной наглядностью проявляется текстообразующая функция метафор. Это афористические миниатюры. Здесь однако, уместно напомнить о феномене "жанр в жанре". Афористическая миниатюра, другими словами, развернутый афоризм чаше встречается в ткани художественного текста, нежели в самостоятельном исполнении и окружении себе подобных. Более того, художественные произведения дают едва ли не лучшие образцы развернутых афоризмов, основанных на текстопорождающих свойствах метафор.

Метафорическое текстообразование можно понимать и буквально, как порождение текста, и иносказательно, как порождение подтекстового слоя.

Жанрообразующими можно назвать такие свойства метафоры, которые участвуют в создании определенного жанра.

Польский исследователь С. Гайда считает, что между жанровостью и стилем существуют непосредственные связи. Действительно, для загадок и пословиц, од и мадригалов, лирических стихотворений и афористических миниатюр метафора почти обязательна. Аристотель называл загадку хорошо составленной метафорой.

Например: Шуба нова, на подоле дыра (прорубь). Около кола золотая голова (подсолнух).

Жанрообязательность метафоры в загадках можно доказывать и на материале детского художественного творчества, загадок, придуманных детьми: Стоят два зеленых берега, а между ними не перебраться (берега реки). Рыжие звери под землей живут, землю ногами бьют (землетрясение).

Столь же обязательна метафора в составе пословиц.

Жанрообразующие свойства обнаруживают метафоры в народной примете, которая нередко воспринимается как метафора ситуации. Встретить человека с пустыми ведрами – к неудаче, к пустой дороге. Наоборот, налить чаю гостю по самый край чашки – к полной жизни. Сесть за угол стола – семь лет замуж не выйдешь. Разбить зеркало – к потере близкого человека.

Метафора в поговорке, как правило, на вторых ролях, она создает элемент наигрыша, балагурства, но при этом подчинена требованиям ритма и рифмы и обусловлена ими. Тот же вывод можно сделать о колыбельных песнях, жанрообязательным компонентом которых являются, скорее, олицетворения, нежели метафоры.

Наконец, существуют жанры, чуждые метафорике, говорящие подчеркнуто прямыми смыслами. Это детские страшилки, черный юмор, стихи, созданные с целью испугать собеседника. Жанрообязательным признаком таких стихов является прием умолчания, провал текста.

Жанрообразующая функция метафор просвечивает и через материал других праграфов: этическую функцию метафоры наблюдаем в проповеди, объяснительную – в научно-популярной статье, аутосуггестивную – в молитве. Эти и другие функции метафор наслаиваются на жанрообразующую её природу.

Употребление метафор в научных текстах дает возможность изучить эвристическую, или поисковую, функцию метафоры <…>.

Научный стиль речи не только не чужд образным вкраплениям, но сам поиск гипотезы подчас начинается с художественного сравнения, образа.

Как обычная метафора приобретает методологические, суперпознавательные свойства, интересно проиллюстрировали в книге "Метафоры, которыми мы живем" Дж. Лакофф и М. Джонсон. Они привели пример наведения исключительно удачной метафоры, основанной на английском выражении solution of the problem – "разрешение проблемы". Вот что рассказано об этом в статье А. Баранова и Ю. Караулова: "… В одном из значений слово solution связано со смыслом "растворение", и некий иранский студент, не очень хорошо владеющий английским языком, воспринял это выражение как исключительно продуктивную метафору, навевающую образ большого сосуда с дымящейся жидкостью, в которой плавают проблемы в растворенном и нерастворенном виде. В таком метафорическом мире окончательное решение проблемы просто невозможно: цель принимающего решение может заключаться лишь в том, чтобы подобрать такие "реактивы", которые растворят данную проблему, но не приведут к "выпадению в осадок" еще более сложных проблем. Этим примером исследователи иллюстрируют важнейшее свойство метафоры как средства речевого воздействия – ее способность влиять на процесс принятия решений".

В учебной и научно-популярной литературе метафоры играют совершенно особую роль, помогая усваивать сложную научную информацию, терминологию. Если вести речь об учебниках, то метафоры в их объяснительной функции значительно шире использовались в учебниках XIX – начала XX в., нежели в ныне действующих учебниках. Для иллюстрации этой мысли сравним следующие тексты.

Объяснительную функцию метафор нельзя трактовать упрощенно: прибегли к метафоре – и непонятное стало понятым, темное просветлело, туманное прояснилось. Рассмотрим два примера, в которых научное изложение завершается кулинарной метафорой: пирог, начинка.

Объяснительная функция метафор дублирует эвристическую функцию, поскольку открытие в науке тоже начинается с попытки объяснить себе то или иное явление, тот или иной процесс. По своему смысловому наполнению объяснение и эвристика идентичны. Они различаются только сферой использования и адресатом. Объяснительная функция метафоры предполагает объяснение другим людям в учебном или общепознавательном процессе, тогда как эвристическая функция метафоры обнаруживает себя в акте научного творчества, и первым адресатом объяснения-озарения становится сам исследователь. Разумеется, бывают случаи, когда эвристическую и объяснительную функции метафор разграничить трудно. М. М. Бахтин использовал музыкальный термин "полифония" применительно к романам Ф. М. Достоевского, первоначально, видимо, в объяснительном смысле, но этот образ оказался столь глубоким, интересным и свежим, что стал использоваться в различных научных текстах, обнаруживая свои эвристические свойства.

Объяснительная функция метафор дарует нам языковую поддержку при изучении физики, музыки, биологии, астрономии, живописи, при изучении любого (подчеркнем, любого!) ремесла.

Метафора является великолепным средством воздействия на адресата речи. Образ, новая метафора в тексте сами по себе уже вызывают эмоционально-оценочную реакцию адресата речи. За последние годы появилось немало работ, посвященных исследованию прагматики текста. Авторы подчеркивают огромную роль образности как одного из сильнейших средств воздействия. "Эстетическая языковая информация обладает большим потенциалом внушаемости: она воздействует на поведение человека посредством апелляции к эмоциональной сфере психики и через нее к сознанию

Чем вызвана эмоциональная оценка в метафорическом значении? Прежде всего свойствами самого предмета.

Остановимся на оценочности речевых метафор. В своих прямых значениях такие слова, как калитка, формула, лишены оценки, но при переносном употреблении вместе с рождением образа рождается и оценка этого образа.

В новом, неожиданном контексте слово не только приобретает эмоциональную оценку, но подчас меняет свою оценку на противоположную. Разумеется, при анализе эмоционально-оценочной функции метафор главное внимание мы должны уделить не речевым метафорам с их подчас измененной эмоциональной оценкой, а метафорам типовым, языковым. Переносные значения многих существительных русского языка содержат в себе либо положительный, либо отрицательный заряд. Например: колыбель (Родина), базар (о шумном сборище), вермишель (путаница, мешанина).

Конспирирующей называется функция метафоры, используемой для засекречивания смысла. Не каждый метафорический шифр дает основание говорить о конспирации смысла. Велика роль метафоры в создании эзопова языка, но в литературном произведении уместнее вести речь о метафорическом кодировании, нежели о конспирации смысла.

Метафору иногда используют как средство комического, как одну из форм языковой игры. Всякий человек в игровом поведении реализует наиболее глубокую, быть может, безусловную свою потребность

Как форма языковой игры метафора широко употребляется в художественных произведениях.

В художественных текстах игровая функция метафор (метафора как один из приемов создания комического) исследована наиболее полно.

К сожалению, вне поля зрения лингвистов остается пока такая область речи, в которой игровая функция метафоры проявляется особенно ярко. Это семейный язык, или точнее – внутрисемейная речь.

Идеальным жанром для изучения игровой функции метафор в семейной речи могут стать воспоминания.

Зарождение игровой функции метафор начинается в детской речи. Правда, здесь надо учесть одно обстоятельство. У взрослого человека любое сверхсерьезное заявление малыша легко может вызвать улыбку.

Метафора традиционно используется в поздравлениях, приветствиях, праздничных тостах, а также при выражении соболезнования, сочувствия. Такую ее функцию можно назвать ритуальной.

Развитие ритуальной функции метафор зависит и от национальных традиций. Так, на Востоке были приняты развернутые, пространные поздравления со множеством сравнений, эпитетов, метафор. Этическую сторону подобных приветствий не следует сводить к лести. Это похвала авансом, желание видеть перед собой образец мудрости и честности.

Иерархия функций метафоры

Классификация функций метафоры во многом условна и схематична. Во-первых, можно спорить о количестве и иерархии функций. Например, не выделять как самостоятельную мнемоническую функцию, конспирирующую рассматривать в рамках кодирующей, эмоционально-оценочную подключать к номинативной. Во-вторых, схематизм классификации обусловлен тем, что в живой жизни языка функции перекрещиваются, сопрягаются, находятся в отношениях не только взаимного дополнения, но и взаимной индукции.

Большое число выделенных функций закономерно требует их группировки и установления иерархии. 15 функций распадаются на 6 классов, в каждом из которых первой указана лидирующая, основная функция, которой подчиняются нижеследующие.

Таблица 1

Функции метафоры

номинативная информативная мнемоническая	стилеобразующая текстообразующая жанрообразующая	эмоционально-оценочная этическая аутосуггестивная
эвристическая объяснительная	кодирующая конспирирующая	игровая ритуальная

В некоторых из этих классов функции противопоставлены по принципу "я и другие". Например, употребить метафору с эвристической целью, значит, объяснить что-то себе, объяснительная же функция означает объяснение другому, другим. Кодирующая функция предполагает скрыть за завесой метафоры нечто для себя, тогда как конспирирующая подразумевает скрыть от других. Эмоционально-оценочная и этическая функции – это воздействие посредством метафоры на других, аутосуггестивная функция предполагает воздействие на самого говорящего.

Каждая из функций метафоры тесно связана с рядом других функций. Если взять такую интересную и малоисследованную область бытия языка, как внутрисемейная речь (шутки, прозвища, метафоры, принятые в узком кругу семьи), то на подобных примерах можно проследить взаимодействие игровой и кодирующей функций метафоры.

При изучении проблемы взаимодействия функций можно идти как от форм различных ипостасей речи, так и от самих функций. Высокая информативность метафоры порождает еэвристические свойства. Использование метафоры в ритуальных действиях, выступлениях дает аутосуггестивный эффект. Мнемоническая функция метафоры, облегчая запоминание, влияет и на объяснительные потенции метафор в учебной и научно-популярной литературе. Кодирующие свойства метафоры привели к широкому ее использованию как этического средства, поскольку этический эффект нередко зависит от завуалированности, потаенности этического воздействия.

Свойства метафоры находятся, таким образом, в отношениях взаимоусиления, взаимоиндукции. Но и эту мысль нельзя абсолютизировать. Использование метафор может служить едва ли не противоположным целям: метафора может быть средством запоминания и конспирации, шифровки, кодирования и разъяснения, способом открытия нового (эвристическая функция) и способом консервации, сбережения речевых традиций (ритуальная функция). Вот почему мы вынуждены были рассмотреть все 15 функций метафоры, тем более что функциональное многообразие как ничто иное объясняет и строгую системность развития метафорических средств языка, проявляющуюся даже в чисто количественном параметре, и раннее становление метафорического мышления в онтогенезе речи, и древность метафоры, практически равную древности самого языка.

Особенности перевода метафор с английского языка на русский

Для перевода образного средства необходимо определить его информационное содержание, его семантическую структуру. В теории перевода важную роль играет сравнительное определение объема образной информации подлинника и перевода. Анализ образной информации следует проводить на уровне языка, определяя и сравнивая постоянно закрепленные за словом объем и содержание образной информации.

В образном средстве имеет место акт оценки, номинации, а также эстетической информации. "Новое" значение, приобретаемое образным средством в контексте, является элементом его семантической структуры. Данному элементу (структуры СП) в этом же языке обычно соответствует слово или выражение в прямом значении, которое используется при истолковании образа. В случае, когда не найдена компенсация образа/тропа и невозможна его передача, передается только понятийное содержание образа.

Вслед за Складчиковой Н. В., мы выделяем четыре параметра адекватности перевода образных средств в плане содержания:

1. параметр адекватности передачи семантической информации образом ПЯ;

2. параметр адекватности передачи эмоционально-оценочной информации образом;

3. параметр адекватности передачи экспрессивной информации;

4. параметр адекватности передачи эстетической информации.

Если семантическая основа образа подлинника передана точно, то результатом явится адекватный языковой образ на ПЯ и его адекватное смысловое содержание, осуществляющее номинативную функцию образа. Это можно проиллюстрировать теми случаями в переводе, когда из-за невозможности сохранить метафорический образ, используется только смысловое его содержание с целью выполнения хотя бы номинативной функции:

he was extravagantly ambitious

он был до крайности честолюбив

В данном случае переводчик прибегает к замене метафорического эпитета "extravagantly" выражением "до крайности", не несущим образности.

Переводчик отталкивается от семантики слов в метафорическом сочетании подлинника и идет через сопоставление лексических значений слов ИЯ и ПЯ. Анализ перевода слов и свободных словосочетаний с метафорическим содержанием показывает, что во многих случаях языковые образы метафорических словосочетаний ИЯ переданы на эквивалентной семантической основе, равны по номинативной функции.

Например:

My own house was an eyesore – Мой домик был тут бельмом на глазу

Ассоциации, вызываемые нормативным значением слова при необычной его сочетаемости, Ш. Балли называет "ассоциативным полем". Перевод можно считать равноценным, если слово на ПЯ обладает тем же ассоциативным полем, что и слово на ИЯ, так как это вызывает у читателя перевода ту же активность мысли и воображения, что и у читателя подлинника.

При реализации сложных метафор необходимо развертывание двух ассоциативных планов:

В виде плана, основанного на прямом значении.

В виде плана, основанного на взаимодействии прямого и контекстуального значений, т.е. плана развертывания образно-переносного смысла.

The very phrases were worn so threadbare that they evoked no image except that of a turbaned "character" leaking sawdust at every pore as he pursued a tiger through the Bois de Boulogne.

Весь этот обветшалый лексикон вызывал у меня представление не о живом человеке, а о тряпичной кукле в тюрбане, которая в Булонском лесу охотится на тигров, усеивая землю опилками, сыплющимися из прорех.

Несоблюдение четкого параллельного сосуществования этих двух планов может привести к переводческим нарушениям, когда семантика слов в каком-либо звене цепи метафор указывает не на признаки понятий, а на сами понятия. В данном звене происходит разрыв метафорического содержания, так как вклиниваются логические взаимосвязи. Прямое значение воспринимается раньше метафорического, и метафора разрушается.

С необходимостью реализации в переводе параллельных ассоциативных планов в развернутой метафоре связано положение стилистики о том, что "слова, используемые в тропах, … должны сочетаться друг с другом и в своем прямом значении ". Это положение преломляется в теории перевода стилистических средств и получает название "закон сохранения метафоры".

Рассматривая проблему передачи образом перевода экспрессивной информации, нужно отметить, что какая-то доля переносного употребления слов в английском и русском языках совпадает по силе экспрессии. Например, одинаковое количество экспрессивной информации наблюдается у общестилистических метафор подлинника и перевода, которые являются словарными соответствиями. Сила экспрессии не зависит от вида лексической трансформации, примененной для сохранения семантической основы образного средства.

Тождественность семантической основы и тем самым абсолютное тождество номинативной функции метафор подлинника и перевода не всегда сопровождается адекватной передачей экспрессивной функции. Несовпадение объема экспрессивной информации на тождественной семантической основе возникает из-за различий в степени экспрессии в двух языках переносных значений языковых эквивалентов. В таком случае при видоизменении одной из информаций можно говорить об ослабленных или усиленных речевых вариантах: в них тождественны номинативная, эмоционально-оценочная и эстетическая функции при изменении экспрессивной информации образа.

Так, в переводе романа Ф. С. Фицджералда "Великий Гэтсби", фраза с эпитетом "dimmed a little by many paintless days under sun and rain" передана переводчиком Калашниковой Е. как "давно уже не подновлялась" где теряется метафорический эпитет "paintless". Представляется более удачным перевести эту фразу таким образом: "...хотя за много бесцветных дней краска потускнела от солнца и дождя..." В предложенном нами варианте сохраняется семантическая информация эпитета ИЯ.

В переводах наблюдается ослабление метафорической образности и сопутствующей ей экспрессивной информации как при передаче индивидуально-стилистических образов общестилистическими, так и общестилистических – лексическими, как эквивалентами, так и вариантами на основе трансформаций. Сила экспрессии при этом снижается.

Исходя из определения эстетической информации, необходимо выявить назначение исследуемых языковых средств при их функционировании. Образные языковые средства в составе произведения взаимодействуют друг с другом и подчинены авторскому замыслу.

Семантическая основа метафоры подлинника в большинстве случаев соотносится с семантической основой метафор перевода в соответствии с определенными логико-семантическими принципами. Среди лексических трансформаций выделяются дифференциация и конкретизация; генерализация значений; смысловое (или логическое) развитие; целостное преобразование; компенсация.

Наиболее сложным и трудно поддающимся описанию из всех приемов перевода, несомненно, является прием компенсации. В любом языке есть элементы, не поддающиеся отдельной передаче средствами другого языка, поэтому очевидна необходимость компенсировать эту потерю при переводе. Речь идет о потерях и смыслового и стилистического порядка. Прием компенсации заключается в передаче смыслового значения или стилистического оттенка не там, где он выражен в оригинале, или не теми средствами, какими он выражен в оригинале. Если переводчик вынужден жертвовать или стилистической окраской, или экспрессивным зарядом слова при переводе, то, конечно, он должен в первую очередь сохранить экспрессивное значение слова или словосочетания, а в случае невозможности найти такое соответствие, возместить эту потерю приемом компенсации.

Необходимо отметить, что сравнения и олицетворения ПЯ, благодаря своей семантической структуре, практически всегда являются результатом калькирования и, следовательно, абсолютными речевыми вариантами:

"The lawn started at the beach and ran toward the front door for a quarter of a mile, jumping over sundials and brick walks and burning gardens – finally when it reached the house drifting up the side in bright vines as though from the momentum of its run "

"Зеленый газон начинался почти у самой воды, добрую четверть мили бежал к дому между клумб и дорожек, усыпанных кирпичной крошкой, и, наконец, перепрыгнув через солнечные часы, словно бы с разбегу взлетал по стене вьющимися виноградными лозами".

Компенсация потери метафорической информации сопровождается компенсированием потери семантической, эмоционально-оценочной, экспрессивной и эстетической информации. Компенсация может быть контактной, а именно: в предложении, в развернутой метафоре, в сверхфразовом единстве, в структуре производного образа, образа-персонажа. Можно отметить также существование дистантной компенсации единичных микрообразов, когда образы в русском переводе появляются там, где нет языкового образа подлинника, тем самым компенсируя, например, уже имевшую место потерю образной метафорической информации в канве речевого произведения как целого.

Итак, основным по отношению к приемам метафорической группы является закон сохранения метафоры, что обусловлено значимостью образности в структуре художественного произведения.

В связи с национальными особенностями стилистических систем разных языков потери отдельных тропов (и, вместе с тем, ослабление метафорической образности) неизбежны. Основной задачей переводчика является воспроизведение не самого приема, а его функции, эффекта, производимого данным приемом на ИЯ. Для этого используется такой творческий способ перевода как трансформация.

Анализ трансформаций СП в переводе показывает, что в большинстве случаев СП метафорической группы сохраняются в переводе. При этом часто переводчик использует приемы смыслового развития и целостного преобразования как наиболее творческие из всех видов трансформаций, что позволяет сохранить функцию образа ИЯ в переводе. В тех случаях, когда невозможно сохранить троп ИЯ из-за валентностных особенностей русского языка, переводчику приходится прибегать к описательному переводу, а затем пытаться компенсировать потерю метафорической образности путем введения в текст ПЯ дополнительных образов, усиливающих экспрессию.

Литература

1. Арутюнова Н. Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры. М., 1990.

2. Баранов Г.С. Научная метафора: модельно-семиотический подход: Ч.2. Теория научной метафоры. – Кемерово: Кузбассвузиздат, 1993

3. Гальперин И.Р. Текст, как объект лингвистического исследования.- М.: Наука, 1981.

4. Жуковский В.А. Стихи.- М.: Просвящение 2000

5. Складчикова Н. В. Семантическое содержание метафоры и виды его компенсации при переводе.// Номинация и контекст. Сб. научных трудов. Кемерово, 1985.

6. Скотт Фицджеральд Великий Гэтсби. Перевод Е.Калашниковой. М. Художественная литература, 1990

7. Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация: (Учеб. пособие) – М.: Слово2007

8. Ян Парандовский. Алхимия слова М.: Научно-популярная и образовательная литература. 1972

9. F. Scott Fitzgerald The Great Gatsby –М.: Юпитер-Интер 2004

10. Суровцев В.А., В.Н.Сыров Языковая игра и роль метафоры в научном познании // www.liguistu.ru

11. Харченко В. К. Функции метафоры // www.liguistu.ru